<< - вернуться на главную || << - вернуться к списку статей

Хвалите имя Господне
Об издании духовной музыки С. И. Танеева ("Русская мысль" 1999 г.)

У музыкального наследия Сергея Ивановича Танеева (1856-1915), выдающегося русского композитора, имя которого, между прочим, стоит первым на мраморной доске в Малом зале Московской консерватории, где высечены имена студентов, получивших золотую медаль, непростая судьба. Современники ценили его как превосходного пианиста, педагога (среди его учеников — Рахманинов, Скрябин, Кастальский, Гречанинов и многие другие), как блестящего знатока полифонического стиля, энергичного директора Московской консерватории, но сочинения композитора находили рассудочными и холодными, хотя и безупречными в техническом отношении. И когда Мария Вениаминовна Юдина говорила о нем, как о величайшем композиторе, музыканты, в большинстве своем, пожимали плечами. Плоды этой односторонней оценки мы пожинаем и сегодня: музыка Танеева по-прежнему звучит нечасто, а неизвестные страницы его творчества, например, духовные хоры, были изданы с большим опозданием.

Начало их публикации положили два тома хоров без сопровождения (М., "Музыка", 1989, 1991), где в обоих томах есть разделы "Хоры, публикуемые впервые", состоящие из духовных сочинений композитора. Вышедший же в 1999 г. новый сборник "С.И.Танеев. Духовная музыка" (редакционно-издательский отдел Московской консерватории, составление Н.И.Плотниковой) завершил эту работу: в него включены все не публиковавшиеся ранее духовные сочинения Танеева. Выход в свет этого сборника внес ряд существенных уточнений: так, хранящийся в архиве Танеева и ранее приписывавшийся ему цикл "Венчание", оказывается, составлен из произведений Бортнянского и Дегтярева, а считавшиеся утерянными автографы трех песнопений ("Хвалите имя Господне", "Творяй ангелы" и "Спасение соделал еси") были найдены профессором Московской консерватории В.В.Протопоповым, которому принадлежит немалая заслуга в том, что этот сборник увидел свет.

Новое издание состоит из песнопений преимущественно знаменного распева (представлены и несколько песнопений киевского и греческого распева) на самые известные канонические тексты: "Благослови, душе моя, Господа", "Блажен муж", "Хвалите имя Господне", "Свете тихий" и другие. Автор-составитель последнего издания справедливо счел необходимым поместить в конце сборника полный указатель всех духовных сочинений Танеева, опубликованных за последние годы, тем более что имеются различные варианты одних и тех же песнопений (например, трехголосный "Свете тихий" из двухтомника и его пятиголосный вариант из сборника Н.Ю.Плотниковой). По указателю получается, что 17 из 27 ныне опубликованных духовных хоров в последнем сборнике представлены впервые.

Теперь, когда издание духовной музыки Танеева завершено, мы можем наконец составить полное представление о ее месте в русской музыкальной духовной культуре. В предисловии к новому изданию проф. В.В.Протопопов подчеркивает, что "Танеев сразу обратился к мысли о создании цикла песнопений для службы всенощного бдения, подразумевая, по-видимому, воздействие музыки на слушателя-молящегося единством художественной атмосферы..." Но первый крупный замысел Танеева остался незавершенным (из 12 частей написаны 6). Не был полностью осуществлен и другой большой замысел композитора — цикл причастных стихов на разные дни недели и праздники. Почему же композитор так и не осуществил своих замыслов? — вот один из вопросов, который ставит этот сборник. Известно и то, что Танеев при жизни не публиковал своих духовных сочинений, хотя они исполнялись знаменитым хором Синодального училища и некоторыми другими хорами (об этом напоминает составитель). И, наконец, почему Танеев, обратившись к духовной музыке совсем молодым, в 1870-е гг., уже к 1883 г. почти перестал ее писать?

В некоторых монографиях, вышедших в 1980-е гг., то есть относительно недавно, авторы видят причину устранения Танеева от написания духовной музыки и отказа издавать ее в его атеизме (см., например, "Творчество Танеева" Л.Корабельниковой, М., 1986), хотя, возможно, авторы просто автоматически повторяли известную аксиому советского времени: все выдающиеся люди — атеисты. Что же касается такого эрудированного музыковеда, как Л.З.Корабельникова, то сразу видна двойственносгь ее позиций: защищая право на публикацию хора "Молитва" ("совершенно неправомерно исключать этот хор из изданий") и справедливо считая это нарушением целостности цикла, она вынуждена делать это, увы, методами той эпохи: «В "Молитве" заложен никоим образом не религиозный смысл... "Молитва", как и "По прочтении псалма", — это, собственно, не обращение к Богу, а призыв к "братской любви на земле" ». Но теперь, когда время обязательного атеизма ушло в прошлое, имеет смысл взглянуть на мировоззрение и вообще на систему духовных ценностей Танеева по-другому.

Современники свидетельствуют, что Сергей Иванович неукоснительно следовал в жизни христианским заповедям. А тот факт, что через всю жизнь пронес он в душе любимейшее стихотворение своей матери Варвары Павловны, одно из первых выученных в детстве, — "По прочтении псалма" А.С.Хомякова, воплотившееся в конце жизни композитора в одноименную кантату памяти матери? А выбор сюжета для первой кантаты — "Иоанн Дамаскин" на стихи А.К.Толстого? Вряд ли этот честнейший, по словам всех его знавших людей, человек мог одновременно быть атеистом и создавать кантаты, духовные хоры, состоять членом наблюдательного совета при Синодальном хоре и училище, работать в совете Общества любителей церковного пения в Москве и постоянно избирать местом своего летнего отдыха скиты и монастыри — Черниговский скит близ Троице-Сергиевой Лавры, Пафнутиево-Боровский монастырь, Свято-Никольскую Берлюкову пустынь. На эти особенности маршрутов летнего отдыха Танеева обратил мое внимание доцент Московской консерватории М.В.Никешичев.

Но тогда почему Танеев перестал работать в области церковной музыки? Ответ на этот вопрос нужно искать как в его творческой биографии, так и в истории развития русской духовной музыки в XIX веке. Именно тогда было предпринято больше всего попыток создать особый "русский стиль", усилив признаки церковности и народности в духовной музыке и обработках народных песен. Известно, что по государственному заказу в николаевскую эпоху господствовало "немецкое" направление, ориентированное на протестантский хорал и отрицавшее "итальянское" направление конца XVIII — начала XIХ вв. В лице же Танеева "немецкое" направление нашло одного из самых последовательных противников. Его творческие поиски 70-80-х гг. были направлены на переориентацию русской духовной музыки с протестантских на католические полифонические образцы. Широко известна переписка Танеева и Чайковского по этому вопросу (например, письма 1881 г.), где композитор разъясняет свою позицию: "Мелодии григорианские гораздо ближе к нашим, чем мелодии хоралов с их разделениями, с ферматами на концах фраз и т.п. Можно сказать, что существующей разницы между григорианскими и нашими мелодиями вовсе нет". А способ обработки русских духовных мелодий, по мнению Танеева, возможен только один — "с которого начинается истинное искусство... это есть область контрапунктической обработки мелодий".

Вывод прост: нужно воспользоваться всем, до чего дошли в Европе творцы "строгого стиля", и, основываясь на сходстве русских и григорианских мелодий, "приложить их учение к нашей музыке". Собственно, сама эта идея была не нова, о ней говорил еще Глинка, а позднее о применении строгого контрапункта к церковным песнопениям и народным песням в России мечтал известный музыкальный критик Г.Ларош. Танеев и не скрывал, что эта идея Лароша, высказаннпая им в статье "Мысли о музыкальном образовании в России" (1861) дала направление его деятельности.

Из переписки мы знаем, что Чайковский не одобрял затеи своего любимого ученика, но, тем не менее, считал, что попытаться воплотить свои идеи в духовной музыке Танеев может. Жизнь показала, что поставить точку в этой работе ему не удалось: поиск "нового русского стиля" духовной музыки завершил Кастальский. В том, скорее всего, и кроются причины того, что Танеев ушел от работы над богослужебной музыкой, что он был крайне взыскательным художником и не считал, что ему удалось сказать в этой области что-то новое после Чайковского, а потом и после Кастальского, Рахманинова и Гречанинова. Именно тогда он переходит к религиозному творчеству, которое выходит за пределы храма. И создает две свои кантаты "Иоанн Дамаскин" (1883-1884) и "По прочтении псалма" (1912-1915), с которых начинается, пожалуй, история той религиозной музыки в России, которой уже в XX веке посвятят себя Альфред Шнитке, София Губайдулина и многие другие.

ЕЛЕНА ЧЕРНОДУБРОВСКАЯ